В интервью Азаттыку казахстанский адвокат Айман Умарова рассказала о возможной декриминализации уголовных статей за клевету и возбуждение розни, а также о том, как продвигаются дела журналистов, подавших заявления о «воспрепятствовании профессиональной деятельности».
6 сентября на заседании Национального совета общественного доверия адвокат Айман Умарова (один из 44 членов этого совета) призвала президента страны Касым-Жомарта Токаева декриминализовать статью о клевете (статья 130 уголовного кодекса Казахстана) и «обратить внимание» на статью 174 уголовного кодекса — «Возбуждение социальной, национальной, родовой, расовой, сословной или религиозной розни».
Именно за «размытые» формулировки статьи 174 международные правозащитные организации неоднократно критиковали Казахстан — в последние годы по этой статье осудили десятки гражданских активистов, журналистов, блогеров и представителей различных религиозных общин.
Кроме того, Айман Умарова представляет в суде интересы журналистов. Воспрепятствование работе журналистов в Казахстане считается уголовным преступлением и может грозить тюремным заключением на срок до двух лет, однако, по мнению Айман Умаровой, эти дела могут «спустить на тормозах».
- В начале сентября вы участвовали в заседании Национального совета общественного доверия, где подняли серьезные вопросы для казахстанской общественности. Вы призвали президента Казахстана Касым-Жомарта Токаева убрать из уголовного кодекса закон о клевете.
- Что касается статей 130 и 174 [уголовного кодекса], которые я особо выделила, это статьи, по которым идут преследования. Это люди, которые сидят за то, что смогли что-то сказать, может быть, больше, чем положено, может, более эмоционально, — не всегда это клевета бывает. Вообще из 100 процентов дел — 99 процентов не доказывается, когда судят по статье 130. Заведомо ли это было сделано или по незнанию — кто-то кому-то передал, кто-то от кого-то услышал и так далее. Люди, которые сидят по 174-й статье, — никто не доказывает, были ли действительно какие-то намерения, были ли они умышленными.
- На Национальном совете общественного доверия вы призвали обратить внимание на журналистов, права которых вы сейчас защищаете, сказали, что они не должны подвергаться атакам и избиениям, а полицейские, соответственно, не должны закрывать на это глаза. Насколько серьезно сейчас обстоит ситуация с правами журналистов с точки зрения юриста?
- Журналисты доносят информацию до общества. Общество имеет право знать. Свобода слова должна быть. Конечно, я не говорю, что свобода слова должна быть такой, чтобы просто пойти и оклеветать или, зная это, оскорбить. Нет, я так не считаю, за это должно быть наказание, но я думаю, что нужно наказывать деньгами. Если действительно [вина] доказана, можно, не сажая человека, просто наказать его — гражданского иска достаточно.
- Как говорят наши чиновники, «критика должна быть конструктивной».
- Я согласна, но все мы с чего-то начинаем — молодой журналист, ничего не понимает, пошел, написал, где-то переборщил, ну он еще не профессионал. И за это будет отвечать редакция, отвечать будет он сам, можно его тоже тогда привлечь к уголовной ответственности. А доказывать умысел у нас не принято — написано в законе, что должно быть с прямым умыслом, а на самом деле никто не доказывает.
- В этом году на митингах и демонстрациях в Казахстане журналисты сталкивались с тем, что им мешали работать, закрывали камеры зонтами неизвестные люди в черных масках, в Казахстанском бюро по правам человека в Алматы подходили к репортерам Азаттыка, буквально нападали на них, пытались вырвать из рук камеры. Как вы можете такие случаи прокомментировать?
- Когда я это увидела, то была в шоке, потому что эти так называемые «титушки» наглеют, а рядом стоит замначальника ДВД [Нур-Султана Бахытжан Малыбаев] — вот это наш имидж, у нас нет лица. Касательно журналистских дел мы потеряли имидж. И я думала: когда мы напишем заявление, что-то произойдет. И вы знаете, что делает генеральная прокуратура? [Заявление] по одному делу столичных журналистов отправляет в ДВД, по второму делу пишут странную отписку, что вам нужно приложить ответ нижестоящим органам. Понимаете? Тот человек, который рассматривал это, видимо, даже не читал [заявление].
- Что касается журналистов. Заявления были приняты и зарегистрированы, были возбуждены дела. На какой стадии сейчас находится рассмотрение, есть ли ответы от органов?
- Когда касается дел журналистов, их регистрируют, потом будут приостанавливать под какими-то вымышленными мотивами и причинами, потом это всем надоедает, и дело прекращается. Ничего не происходит. Помимо астанинского офиса [Азаттыка] есть офис алматинский — там вызывали самого редактора в акимат, там были [представители] городской прокуратуры и акимата и оказывали на него давление накануне митингов: будут ли журналисты Азаттыка их освещать? И по этому заявлению был ответ, что его передали в ДВД, но на этом пока тишина. Но мне знаете, что интересно? Как ДВД будет расследовать это, если там был заместитель прокурора города или сотрудник прокуратуры города Алматы? Пока мы не видим никаких результатов. Мне кажется, нужно будет по каждому журналисту, по каждой ситуации более детально обращаться к президенту. Я надеюсь, что у нас с ним будет встреча, и надеюсь, что все-таки он сумеет меня выслушать и понять.
- Если вернуться к Национальному совету общественного доверия, где вы выступали, была ли обратная связь от руководства страны по поводу ваших заявлений и призывов?
- Была, да. Подробности, конечно, я не буду говорить, но, во всяком случае, я поняла, что президент Токаев реально был заинтересован в том, о чём было сказано. Я разговаривала, и, во всяком случае, по 174-й статье, скорее всего, эти рекомендации будут учтены. Я думаю, если на данном этапе декриминализовать 174-ю статью, [в случае] если нет последствий, — и не важно, в группе лиц это было сделано или не в группе, — мне кажется, это было бы разумным, иначе можно пересажать весь народ.
Айман Умарова получила награду "За смелость" из рук Меланьи Трамп...
- Если вернуться к вопросу о журналистах. Каковы будут ваши действия, если от властей не последует никакой реакции по поводу тех заявлений, о которых мы с вами говорили?
- Если следователь не выполняет ничего, то бездействие можно обжаловать, признать действия неправомерными. То есть я буду обращаться в следственный суд. По свежим [делам], конечно, еще рано, но по тем, которые в Нур-Султане, уже должны быть какие-то сдвиги. Но их нет. Естественно, первое, что я буду делать, — обжаловать в следственном суде действия следователя. И мне, честно, не очень понятно, почему [дело] передали в ДВД города Нур-Султан, когда мы пишем на заместителя начальника ДВД. Как вы себе это представляете? Что, подчиненный будет расследовать дело в отношении своего начальника? Но это же понятно, что генеральная прокуратура просто хочет сказать: «Мы спустили на тормозах и ничего делать не будем». По большому счету что-то должно быть. То есть первым этапом будет следственный суд, потом мы будем судиться, потом они, конечно, что-то сделают, отменят, и в конечном счете, если они не будут привлечены к ответственности, то и до Комитета ООН дойдем. Я надеюсь, что президент на это обратит внимание. Во всяком случае, я надеюсь, что в конце концов найдутся руководители в правоохранительных органах, которые смогут в конечном счете понять, что эта ситуация не просто трагичная для журналистов, она трагичная для страны. И она влияет на имидж страны.
- Большое спасибо за интервью.
Просмотров материала: 1 602
