Не ошибся ли Нацбанк с выбором политики инфляционного таргетирования три года назад? Какой будет курсовая политика финрегулятора в 2019 году? Где за пределами Казахстана тенге – свободно конвертируется? Не опасается ли Нацбанк, что, перейдя на риск-ориентированный надзор и получив право мотивированного суждения, вызовет волну исков от «поднадзорных» организаций? На эти и другие вопросы, волнующие население и бизнес-сообщество отвечает в эксклюзивном интервью «Деловому Казахстану» председатель Национального банка Данияр АКИШЕВ.
«Мы не стремимся заретушировать или приукрасить ситуацию, мы готовы открыто говорить о сложностях и болевых точках финансовой системы, обсуждать эти темы с обществом и прислушиваться к мнению профессионалов при решении текущих задач. Каждый волен критиковать политику Нацбанка, предлагать собственные модели, но Нацбанк – организация, которая также обладает квалифицированными ресурсами, более того, у нас есть хорошее качество – мы помним ошибки прошлого. Все это позволяет нам выполнять возложенные на нас задачи». Таким стал лейтмотив беседы с главой НБ РК.
– Данияр Талгатович, каким по фактам и ощущениям стал уходящий год, оправдались ли ожидания?
– Год по макроэкономическим показателям выдался неплохой, хотя, напомню, было много неопределенностей, как в начале, так и на протяжении всего года. Торговые войны, санкции, оттоки капитала с развивающихся рынков, высокая волатильность на рынке нефти – эти факторы сопровождали нас весь год. Но даже в условиях высокий турбулентности мы имеем неплохие показатели.
Для Нацбанка главный из них – уровень инфляции. Нас многие критикуют, утверждая, что цифры по инфляции занижены и Нацбанк считает неправильно. Но, напомню, не Нацбанк, а Комитет по статистике Министерства национальной экономики полностью собирает информацию и рассчитывает инфляцию. Нацбанк не имеет рычагов воздействия на статистику по ценам, мы пользуемся ею, как все остальные потребители – эксперты, экономисты.
А теперь – к цифрам. Инфляция по итогам ноября 2018 года в годовом выражении составила 5,3%, что ближе к нижней границе прогнозного коридора. По сравнению с июлем 2016 года инфляция снизилась больше чем втрое с 17,7%.
Порой люди, в доказательство своей правоты, «выхватывают» из массива товаров какой-то один и используют его в качестве своего индикатора инфляции. И возникает критика, что показатели не соответствуют действительности. Но инфляция – это показатель изменения цен всех товаров и услуг в экономике. И порой увеличение цен на одни товары сопровождается стабильностью цен на другие. И эти показатели компенсируют или усредняют друг друга. Например, сегодня мы видим умеренный рост, в том числе по энергоносителям, и ожидаем снижение тарифов по жилищно-коммунальным услугам.
Если инфляция будет находиться близко к нижней границе коридора, установленного Нацбанком, то это хорошо для экономики. Ожидаемый и текущий уровни цен закладываются на перспективу всеми субъектами экономики. Предприятия используют эти индикаторы, чтобы формировать будущую ценовую политику на свои товары, сырье и услуги. Низкие значения инфляции также будут способствовать снижению ожиданий по инфляции у всей экономики. Управляемая, прогнозируемая инфляция – это важнейшее условие поступательного развития экономики.
Напомню наши ориентиры по инфляции, которых мы придерживаемся в своих прогнозах: 5-7% – на конец 2018 года; 4-6% – на конец 2019 года и 4% – на конец 2020 года и последующие годы.
Теперь про обменный курс. Нам очень важно повышать доверие населения к национальной валюте. Мы видим, что у бизнеса и общества есть понимание того, какие факторы влияют на курсообразование. В немалой степени этому способствуют наши постоянные разъяснения ситуации на валютном рынке, какие факторы влияют на курс. Например, нефть и газовый конденсат превалируют в нашем экспорте, превышая 70% от общего объема. Нефть устойчиво росла в первой половине года, затем снизилась больше чем на 25%, и снижение продолжается. Понятно, что это приводит к уменьшению экспортных доходов. Соответственно обменный курс будет реагировать на это.
– Изменилась ли психология рынка?
– Да. И тому есть объективные причины. Когда был фиксированный курс, любое его ослабление в силу привыкания к одному уровню сразу вызывало шок на рынке. Производители тут же корректировали свои цены. Сейчас ситуация изменилась и курс может колебаться в разные стороны. Может как укрепляться, так и ослабевать. Мы наблюдали такую ситуацию в последние 3 года. В этих условиях зависимость внутренних цен от курса снижается. В 2018 году курс тенге за 11 месяцев ослабел к доллару примерно на 11%, а цены изменились на 4,6%. Эффект курса нивелируется и в силу того, что мы импортируем не 100% потребительских товаров. Мы все учимся жить в новых условиях, закладывая определенные риски в свои экономические модели развития.
Показателем изменения психологии населения становятся объемы операций с наличной иностранной валютой. Если в 2014-2015 годах граждане массово скупали наличные доллары в ожидании девальвации, то в настоящее время такой ситуации мы не видим. Объемы операций находятся в рамках обычных трендов, хотя курс ослаб на 11%. Население и компании адаптировались к реалиям обменного курса, ажиотажного спроса на валюту не наблюдается. У участников рынка значительно сузились возможности для неоправданных спекуляций на валютном рынке. К людям пришло понимание, что нет смысла постоянно «бегать» в обменники, поскольку динамика курса меняется как в сторону ослабления, так и укрепления, и при высокой волатильности можно потерять часть сбережений.
Несмотря на то, что колебание обменного курса не доставляет никому удовольствия, люди научились сохранять свои сбережения. Инструменты, которые мы предложили, уже начинают работать. Это и дифференциация ставок по депозитам, разные уровни гарантирования депозитов, и переход к ценообразованию только в тенге. Доля депозитов в инвалюте снизилась с максимума в 70% в январе 2016 года до 47% в октябре 2018 года. За этот период тенговые вклады удвоились. А тенговые вклады населения показали трехкратный рост, валютные же сократились почти на треть. И эта тенденция продолжится.
- Больше трех лет прошло с момента перехода Казахстана к политике инфляционного таргетирования и режиму свободного обменного курса, но критика продолжает звучать. А вы уверены в правильности выбора?
– Абсолютно. Не потому, что это тренд, которым следуют другие центральные банки. Это соответствует особенностям экономики Казахстана. Денежно-кредитная политика должна быть адекватна структуре экономики, проводимой экономической политике и должна быть в фарватере этих факторов, а не наоборот.
Для Казахстана – страны с малой, но открытой экономикой, стремящейся к углублению интеграции с соседями, инфляционное таргетирование, как модель денежно-кредитной политики, является наиболее адекватным инструментом реагирования. Но чтобы режим инфляционного таргетирования с плавающим обменным курсом эффективно работал, нужен нормально функционирующий денежный рынок и работающая базовая ставка Нацбанка.
Правда в том, что до середины 2015 года тенговый денежный рынок слабо выполнял свои основные функции. В условиях девальвационных ожиданий он практически не работал. Реальный и финансовый сектор не знали, сколько стоит тенге как в краткосрочной, так и долгосрочной перспективе. Все понимали, что коридор обменного курса, который установил и защищал Нацбанк, не соответствует экономической действительности. В этих условиях цена на тенге не имела значения. В этих условиях мероприятия по проведению адекватной денежно-кредитной и валютной политики были практически бессмысленными.
Объявив новую ДКП, мы провели комплексную работу. В частности, по восстановлению тенгового денежного рынка. Сейчас тенге торгуется на рыночной основе, окно предоставления и изъятия ликвидности со стороны Нацбанка постоянно функционирует и всегда доступно для участников финансового рынка. Появилась правильная кривая доходности и доверие иностранных инвесторов. Это показывает, что рынок стал объективным и прозрачным. И только при этих условиях возможен свободный плавающий курс. Это новая реальность.
Выбранная политика свободного курсообразования на валютном рынке позволила курсу тенге зависеть от денежного рынка и определяться фундаментальными факторами, а не только интервенциями Нацбанка. Курс автоматически подстраивается под изменяющиеся условия, как в сторону укрепления, так и ослабления, и всегда стремится к равновесному уровню. Это позволяет сохранять конкурентные преимущества для производителей, оперативно реагировать на внешние шоки, исключая возможность резких курсовых изменений. Тогда как режим фиксированного курса лишь создавал иллюзорность стабильности, лишь временно скрывая все недостатки, а в будущем приводил к очередной неизбежной девальвации..
Мы понимаем, что плавающий курс раскрыл слабости нашей экономики. Но свободный курс стимулирует рынок к развитию, к поиску решения проблем и не позволяет прятать голову в песок, надеясь, что Национальный банк заплатит по его счетам, как это было в 2014-2015 годах.
– Но разговоры про то, что курс не так свободен, как о том говорится, циркулируют…
– Они ходят с тех пор, как только ввели свободный обменный курс. В 2016 году была популярна конспирологическая теория о том, что Нацбанк держит курс из-за Универсиады, в 2017 году – из-за ЭКСПО. События прошли. Выяснилось – не держим. При этом мы ежемесячно публикуем данные о своих интервенциях, регулярно отчитываемся в Администрацию президента. Руководству мы предоставляем те же цифры, что и обществу. Понятно, есть сомневающиеся, но экспертное сообщество может легко проверить наши данные через наш баланс и монетарный обзор. Более того, мы раскрыли все интервенции с конца 1995 года.
Мы ушли от прежней политики, когда государство решало за экономику, каким будет курс, коридор, ориентир. Сейчас курс самостоятельно определяется экономикой и не зависит от политических решений и событий. Понятно, что НБК может воздействовать на свободный курс через ставку. Базовая ставка Нацбанка теперь – рабочий инструмент, а не номинальный индикатор. Она определяет поведение участников рынка. Эти сигналы передаются субъектам реальной экономики, банкам, которые кредитуют, ориентируясь на ставку.
– При каких условиях вы можете давить на рычаг ставки НБК?
– Рост инфляции – это ключевой фактор. Сейчас некоторые участники финансового рынка говорят: «Спасибо за базовую ставку, за реально работающий инструмент, мы раньше не знали, на что надо ориентироваться».
– В чем сила и в чем слабость тенге, который отметил свое 25-летие?
– Введение национальной валюты позволило Казахстану начать строить свою собственную финансовую систему, создать финансовый рынок, проводить независимую денежно-кредитную политику.
Напомню, что тенге только за первый год своего существования обесценился в 10 раз. В то время, в 1993-1994 годах, были тенденции, на которые ни руководство страны, ни Нацбанк не могли воздействовать. Это были инерционные процессы огромного кризиса после развала СССР, слив рублевой массы в Казахстан, что невозможно было в одночасье остановить.
Но, несмотря на это, тенге относительно быстро стабилизировался. Поэтому для различных сравнений я бы использовал за точку отсчета 1996 год. С того времени тенге обесценился в 7 раз. Да, это не повод для гордости, но эта цифра свидетельствует о том, что все остальное время государство проводило грамотную макроэкономическую политику, несмотря на несколько мировых кризисов. И если сравнить с тем, как менялись валюты соседних стран с 1996 года, то у Казахстана один из низких показателей обесценивания.
– Есть ли кроме Кыргызстана страны, где можно тенге свободно обменять?
– Узбекистан. Но это не фактор конвертируемости, а показатель активной трансграничной торговли. В целом вопрос интересный. Думаю, чтобы оценить объемы тенге в приграничной торговле, я попрошу филиалы регионов на местах провести мониторинг.
– Что не получилось в 2018 году?
– В начале 2018 года мы ожидали, что текущий счет платежного баланса сложится с профицитом. Однако пока по итогам 9 месяцев он в небольшом дефиците. Здесь превалируют факторы, на которые мы влиять не можем.
Первый – рост доходов предприятий сырьевого сектора с иностранным участием. Парадокса здесь нет: растут цены на нефть – растут денежные притоки от ее экспорта в страну, но зеркально растут и оттоки, связанные с выплатами дивидендов и прямыми выплатами инвесторам. В нефтяном секторе много операторов – нерезидентов Казахстана, и они репатриируют выручку за рубеж. Эта цифра сопоставима с профицитом торгового баланса: за 9 месяцев года сложился торговый баланс с профицитом $20 млрд, а вывод денег инвесторами составил почти $17 млрд.
Второй фактор – крупные инвестиционные проекты, реализуемые в экономике. Это требует приобретения за рубежом промежуточных и инвестиционных товаров в больших объемах.
Третье – высокие объемы новых потребительских кредитов. Они стали одним из основных источников платежеспособного спроса на непродовольственный импорт. Все эти факторы учитываются в прогнозах текущего счета. Говорить о результатах года пока рано: фактические данные появятся лишь в марте 2019 года. Но предварительно дефицит текущего счета в 2018 году при базовом сценарии («60 $/баррель») составит (-) 1,2% от ВВП.
– В последние годы Национальный банк ведет беспрецедентно открытую политику и в ответ получает чрезвычайно горячую «обратную связь». Как вы относитесь к критике и звучащим предложениям?
– Мы хорошо понимаем, что на финансовом рынке есть проблемы и острые темы. Поэтому мы готовы к диалогу, дискуссиям, комментариям и разъяснениям. Мы отвечаем на любой вопрос и максимально раскрываем свою аргументацию – почему принимаем то или иное решение, обсуждаем его с экспертами. Эту политику продолжим и в будущем.
Критика – не самая приятная информация. К сожалению, она не всегда бывает объективной и профессиональной. Одна из тем для критики – обменный курс. В условиях волатильности мировых цен на наши экспортные товары валютная выручка также изменяется и ее может не хватать для удовлетворения потребностей всей страны. Если этот дисбаланс накапливается, то Нацбанку приходится тратить свои резервы для поддержания макроэкономической стабильности. Но таких возможностей сейчас нет, слишком дорого это обходится стране. Но именно это является одним из основных объектов критики.
Очень удобная тема для критики – ЕНПФ. Можно любого человека убедить, что его будущие деньги не сохранятся. Хотя мы знаем по прошлому опыту, что и солидарная система не дает таких гарантий. Гражданин отчисляет налоги государству, но они тратятся в этом же году, в том числе на выплату состоявшимся пенсионерам. Государство ничего не сберегает. Конечно, засчитывается стаж и зарплата. Но если в будущем количество работающих будет уменьшаться и будет мало налогов, то при начислении пенсии будут использовать только возможности того периода, когда человек получит право получать пенсию.
В накопительной же системе деньги сохраняются, на них начисляется инвестдоход. ЕНПФ успешно справляется с этой задачей, а уровень доходности пенсионных активов выше уровня инфляции. Сейчас в накопительной пенсионной системе 9 трлн тенге, из них только 6 трлн тенге внесли граждане, а 3 трлн тенге – инвестдоход.
Критика неизбежна. Мы относимся к ней конструктивно, пытаемся понять, где есть зерно здравого смысла, изучаем предложения, учитываем их в своей работе. Но если критика содержит недостоверную информацию или клевету, мы готовы обращаться в судебные инстанции.
– У Нацбанка серьезные оппоненты по обе стороны кредитного поля. Одни говорят – надо наращивать кредитование реального сектора и «ослабить вожжи», другие, напротив, указывая на негативный опыт и немалый портфель NPL (плохих кредитов), предостерегают от его активизации. Какая из этих позиций ближе Нацбанку?
– За последние годы мы комплексно не меняли систему регулирования. Мы уже соответствуем международным стандартам банковского надзора.
Другое дело, что с 2016 года мы стали по-иному смотреть на ту политику, которую проводят банки. Речь идет не об ужесточении регулирования, а ужесточении надзора. Если смотреть по отчетности банков – все нормально, кредиты выданы хорошим заемщикам. Проверяем – заемщики не платят. А как покрывать обязательства банка, если его активы не приносят доход? В этих условиях мы не можем позволить банкам не платить по обязательствам. Отчетность должна отражать реальное положение дел в банке. Вот это основное изменение в политике нашего надзора.
– Кто же сдерживает кредитование?
– По кредитам, которые раньше давались без должной оценки кредитоспособности заемщика, к сожалению, не всегда возвращаются деньги. В прошлые годы кредитование некоторых институтов не отличалось добросовестностью. Была низкая оценка кредитного риска, низкая оценка платежеспособности заемщиков.
Иногда предприятия говорят, что столкнулись с экономическими трудностями, и пусть банки пойдут навстречу, но это не дает делать Нацбанк. Странная логика: многие предприятия, которые в принципе не могли получить кредиты, их получили, но не могут вернуть. В то же время банк должен платить по своим обязательствам перед вкладчиками своевременно и в полном объеме. Но если нет отдачи по кредитам, как выполнять обязательства?
Поэтому регулятор вынужден говорить банкам, что это их убытки, и возмещать они должны их за счет собственного капитала, за счет своих акционеров. Это и есть главный камень преткновения. За кредитную активность, если она не привела к возврату денег, кто-то должен заплатить. К сожалению, пока преимущественно платило государство. Но так больше не будет.
– Многие банки опасаются перехода к риск-ориентированному надзору и праву на мотивированное суждение. Не боитесь, что в связи с этим будет рост судебных исков от несогласного менеджмента и владельцев финансового бизнеса к НБ РК?
– Не боимся. Если мы что-то делаем неправильно, на нас за это и сейчас можно подать в суд. Понятно, что при любой проверке Нацбанком есть элемент субъективизма. Но такой же элемент субъективизма присутствует и у банка, когда он оценивает качество своего портфеля. Если бы расхождения между оценкой Нацбанка и банка были в небольших размерах, то это можно решить с помощью корректировки моделей и методологии. Но порой оценки НБК отличаются от оценок банков в десятки раз. При этом со стороны банка полностью нивелированы корпоративные правила, нормы закона и этики.
Время нас рассудит. После того, как мы очистим сектор от недобросовестного поведения и недобросовестных практик, то откалибруем и требования. Ведь цель надзора не в том, чтобы ликвидировать банк, а в том, чтобы сохранить деньги вкладчиков. Поэтому мы считаем, что многие экспертные оценки о «зарегулированности» финансового рынка Национальным банком – это популизм, как правило, безосновательный и бесполезный.
Также отмечу, что законами предусмотрен понятный и прозрачный механизм использования мотивированного суждения и возможность его досудебного обжалования. Это позволяет урегулировать возникающие споры на уровне надзорного органа, не доводя их до суда. Поэтому мы не ожидаем роста судебных разбирательств.
В целом проводимую регулятором политику следует рассматривать с позиции повышения качества надзора и совершенствования банковской системы, а не с точки зрения ужесточения регулирования.
– В преддверии открытия финансового рынка Казахстана в рамках ВТО возникает тема конкурентоспособности наших институтов. Первыми с ней столкнутся страховщики. Но лично у меня есть ощущение, что они уже почти сдались, поскольку сектор так и не стал заметным игроком на рынке…
– Да, в 2020 году страховой сектор откроется для доступа на рынок филиалов иностранных компаний. Но в силу объективных причин после окончания транзитного периода вряд ли произойдет массовый приток иностранных участников на наш рынок, хотя Казахстан и принял на себя такие обязательства. Наш рынок слишком мал в силу величины нашей экономики.
У нас хорошая динамика по обязательным видам страхования, но недостаточна по добровольному страхованию. Мы слабо страхуем крупные риски. Поэтому крупные компании, которые обязаны страховать свои риски, идут напрямую за рубеж. Они готовы были бы их здесь страховать, но наш страховой рынок слишком мал для того, чтобы взять такие риски.
Если же сравнивать зарубежные и отечественные страховые компании, то следует признать, что у иностранных страховщиков есть конкурентные преимущества. Это большой капитал, качество сервиса, прогрессивные IT-системы и более низкая стоимость страхования. И хотя к ним также будут устанавливаться требования регулятора по осуществлению деятельности на казахстанском страховом рынке, при желании, думаю, они легко с ними справятся.
Со своей стороны, надеемся, что изменения в страховое законодательство, которые произошли в 2018 году, обеспечат основу для роста национального страхового рынка на ближайшие годы.
– Выдержат ли конкуренцию наши банки, если крупные иностранные игроки придут в этот сектор?
– Пока активного входа иностранных банков не наблюдается. Бизнес всегда обращает внимание на размер экономики, позволит ли она обеспечить отдачу вложений, которые нужно будет сделать, и заработать деньги. Но время покажет…
– ЕНПФ всегда на пике горячих дискуссий. Обозначены все проблемные точки фонда. Можно ли сказать, что в 2018 году удалось решить какие-то принципиальные вопросы?
– Мы провели большую работу по выстраиванию правильной системы управления пенсионными активами. Управляют ими внешние управляющие, которые работают с Нацбанком по активам Нацбанка и Нацфонда. В управлении активами ЕНПФ мы опираемся на 20-летний опыт работы, что позволяет минимизировать затраты. Основной принцип – сохранность активов и ответственность тех, кому это поручено.
В последние годы доходность пенсионных активов ЕНПФ демонстрирует положительную динамику и превышает уровень инфляции. Фундамент этих достижений был заложен в 2016 году, когда мы кардинально пересмотрели подходы к инвестированию пенсионных активов. Валютная часть активов была увеличена практически вдвое с 17% до 31%, пересмотрена стратегия инвестирования валютных активов на зарубежных рынках. Пенсионные активы инвестируются только на рыночных условиях, что обеспечивает прозрачность, сохранность и увеличение доходности накоплений вкладчиков.
– Каково ваше видение модели управления активами ЕНПФ и финансовой ответственности управляющих?
– Мы считаем, что на рынке управления пенсионными активами должен присутствовать не только Нацбанк. На рынке есть институты, которые готовы стать управляющими компаниями. Национальный банк в рамках поручения главы государства уже разработал предложения, предусматривающие передачу пенсионных активов под управление казахстанским частным управляющим компаниям. В силу объективных и субъективных причин эти предложения пока оставались на стадии обсуждения. Но мы ускорим этот процесс.
Мы надеемся, что решение будет принято. Выбор управляющей компании будет делать не ЕНПФ или Нацбанк, а вкладчик. Это ключевой элемент реформы. Именно вкладчик должен решать, кто будет управлять его деньгами.
Напомню, что, количество индивидуальных пенсионных счетов вкладчиков превысило 10 млн. За 10 месяцев года пенсионные накопления вкладчиков в целом увеличились на 16,2% и составили 9 042,5 млрд тенге. При этом пенсионные выплаты за это же время достигли 1 194,9 млрд тенге. По результатам 11 месяцев года доходность пенсионных активов для вкладчиков ЕНПФ составила 9,24% при инфляции в размере 4,6%. Таким образом, вкладчикам фонда обеспечена реальная доходность в размере 4,64%.
– Нацбанк в рамках прогнозного раунда рассмотрел три сценария развития экономики, исходя из цен на нефть марки Brent: 40, 60 и 70 долларов за баррель. Какой из сценариев все-таки наиболее реалистичный?
– Нефть – преобладающий экспортный товар Казахстана и один из определяющих индикаторов для нашей экономики. Однако мы рассматриваем и другие как внешние, так и внутренние факторы, учитываем их влияние на экономику Казахстана при принятии решения по базовой ставке. Это мировые цены на сырьевые товары, процентные ставки в других странах, рост ВВП и инфляция в странах – торговых партнерах Казахстана и другое. В качестве внутренних факторов рассматривается налогово-бюджетная и тарифная политика государства, потребительский и инвестиционный спрос, инфляционные ожидания, денежный и финансовый рынки, рынки отдельных товаров и услуг и т.д.
Если говорить о наиболее реалистичном сценарии цен на нефть, то, придерживаясь консервативного взгляда на рынок нефти, в качестве базового сценария мы рассматриваем уровень $60 за баррель. В случае реализации пессимистического сценария реакцией НБ РК может стать ужесточение ДКП, которая сменит характер с нейтральной на сдерживающую.
– Ждет ли Национальный банк РК «черных лебедей» в 2019 году, и где преимущественно формируется их «стая»?
– «Черный лебедь» – непредсказуемое, маловероятное событие, которое может иметь значительные последствия для экономики, финансовых рынков, политики, экологии. Но задача регулятора состоит не в том, чтобы спрогнозировать наступление нестандартных и редких шоков, а в том, чтобы сделать финансовую систему устойчивой и способной этим шокам противостоять. Поэтому для нас важнее всего сделать правильные выводы из прошлых ошибок и принять соответствующие меры.
– Тогда – о предсказуемом: какие казахстанские события, состоявшиеся или предстоящие, на ваш взгляд, могут позитивно повлиять на развитие экономики страны?
– По прогнозам НБК, в 2018 году по базовому сценарию ожидается рост ВВП на 3,8%. Позитивный вклад в рост экономики внесли потребительский и инвестиционный спрос. В условиях благоприятного внешнего фона основными источниками роста выступает активность в промышленном секторе. Положительной динамике экспорта способствует увеличение добычи нефти и газового конденсата на месторождении Кашаган.
По нашей оценке, в 2019 году экономика будет расти меньшими темпами. К концу года рост составит 2,7%. Позитивным моментом станет продолжение инвестиционных проектов на крупных месторождениях в горнодобывающей отрасли и в жилищном строительстве на фоне реализации госпрограмм. В том числе «7-20-25» и «Нұрлы жер». Вместе с тем на фоне ускорения положительной динамики внутреннего потребительского и инвестиционного спроса рост импорта может сдерживать рост ВВП.
В числе положительных факторов, которые окажут влияние на развитие экономики, станет приведение банковской системы в состояние, когда она сможет эффективно распределять ресурсы и поглощать шоки по мере их возникновения, без подрыва деятельности реального сектора и стабильности финансовой системы. Докапитализация банков и снижение старого проблемного портфеля позволят банкам пересмотреть и оптимизировать стратегии развития и бизнес-модели, что по нашим ожиданиям даст стимул к более качественному и долгосрочному кредитованию.
– Нацбанк успешно дебютировал на платформе блокчейна, запустив систему «Invest Online». Но это не единичный проект в сфере IT…
– Сегодня вся финансовая система развивается на базе цифровых технологий. Развитие платежного рынка целиком оправдало наши ожидания. Основным трендом года можно назвать стремительный рост безналичных платежей, особенно через дистанционные каналы. За 10 месяцев года безналичные платежи выросли более чем вдвое, как по объему, так и по количеству операций, и составили 4,9 трлн тенге.
Каждая вторая безналичная операция уже проводится через дистанционные каналы связи. Объемы операций через интернет/мобильный банкинг превысили объемы безналичных платежей, проведенных через POS-терминалы. Количество пользователей интернет/мобильного банкинга увеличилось на 50% и составило 12,1 млн человек.
На рынке активно развиваются новые платежные сервисы, технологичные решения. Набирают популярность бесконтактные платежи с использованием технологии NFC, появляются новые сервисы по приему платежей с использованием QR-кодов. Если говорить об инновационной система «Invest Online», позволяющей инвестировать в краткосрочные ноты НБ РК, то ежедневно через нее инвестируется около 2,2 млн тенге.
В уходящем году также была запущена в пилотном режиме Система мгновенных мобильных платежей. Она позволяет переводить деньги в тенге по номеру мобильного телефона. Также с 1 января 2018 года совместно с банками был запущен сервис по предоставлению комплексной услуги одновременного открытия банковского счета, обязательного страхования работника от несчастных случаев при электронной регистрации вновь создаваемого юридического лица.
– Что может сделать Национальный банк и финансовый сектор для обеспечения стабильности отечественной экономики?
– Мы видим задачу финансового сектора в том, чтобы направлять капитал туда, где он используется наиболее эффективно. Вклад финансовой системы в экономику измеряется тем, насколько она хорошо оценивает риски, анализирует заемщиков и насколько способна отличить хороший проект от плохого.
Часто финансовый институт в погоне за сиюминутной прибылью принимает на себя намного больше рисков, чем способен поглотить. Наша роль как регулятора еще и в том, чтобы негативные последствия быстрых решений отдельных компаний не выходили за их пределы и чтобы за рискованные решения расплачивались те, кто их принимает.
Приоритетная задача Национального банка прежняя – обеспечение ценовой стабильности, что позволит создать стабильные условия для долгосрочного планирования предпринимательской деятельности и таким образом способствовать экономическому росту в целом. Мы также надеемся, что переход Нацбанка на режим риск-ориентированного надзора позволит предупреждать риски финансовых организаций на ранней стадии. Это повысит защиту прав и интересов инвесторов, клиентов.
Алевтина Донских, Деловой Казахстан
Просмотров материала: 922
