В прошлом председатель Национального банка, а ныне председатель наблюдательного совета SB Capital Анвар Сайденов — об уходе иностранных инвесторов из Казахстана, государственном капитализме и налоговой реформе.
Источник: and.kz
- Анвар Галимуллаевич, вижу не очень хороший тренд — инвесторы уходят с рынка телекоммуникаций, авиаперевозок. Что, на ваш взгляд, происходит с инвестиционным климатом Казахстана?
- Думаю, что накладываются друг на друга несколько тенденций. Есть глобальный тренд того, что испытывают транзитные или развивающиеся рынки в целом, — уход инвесторов. Это связано с переформатированием международной финансовой системы, потому что кризис 2008-2009 годов серьезно по ней ударил, и она до конца так и не оправилась. Попытки центробанков накачивать свои экономики деньгами ослабили удар этого кризиса, но кардинально проблему не решили. Поэтому инвесторы ищут спокойные гавани, менее рискованные инвестиции — как в секторе ценных бумаг, так и прямых капиталовложений.
Так что есть общий тренд, который сказывается в том числе и на Казахстане, который является типичной транзитной экономикой. Но есть специфика и чисто страновая. Я думаю, что проблемы, с которыми Казахстан сталкивается в настоящее время, выливаются в изменения денежно-кредитной, бюджетной и налоговой политики. Перемены происходят под определенным стрессом и давлением. Инвесторы, которые всегда трезво оценивают риски и доходы, которые могут получить, не испытывают от этого особого энтузиазма.
Если мы посмотрим на показатель «иностранные прямые инвестиции», которым Казахстан всегда гордился и который с точки зрения платежного баланса всегда играл очень важную роль, то с 2012-го вплоть до 2015 года мы наблюдаем его снижение. Я опираюсь на данные МВФ, они есть в открытом доступе. По оценке МВФ, сокращение инвестиций в Казахстан будет происходить вплоть до 2020 года. Хотя постепенно это снижение сглаживается. Понятно, что прогнозы — вещь неблагодарная. Они могут не реализоваться, но тренд такой есть. Я думаю, отчасти это связано с тем, что сферы приложения иностранных прямых инвестиций тоже сократились, ведь они концентрировались в горнодобывающей отрасли, нефтяном секторе.
Говорить о новом масштабном привлечении капиталов в эти сектора сложно. Так что инвестиционный потенциал страны в силу объективных обстоятельств снизился. Если говорить о рынке авиаперевозок, мобильной связи, то там тренд неприятный, потому что он не связан с сырьевой составляющей. Это уже другой уровень экономики, более технологичный. Здесь могу сказать, что оптимизация в международных компаниях касается не только Казахстана. Если взять любимую нами банковскую систему, то тот же HSBC сворачивает свою деятельность по всем развивающимся странам. То, что происходит в Казахстане, — часть глобальной стратегии крупных игроков.
Точно так же авиакомпания British Airways сокращает невыгодные для нее маршруты. И тогда мы переходим к вопросу об инвестиционном климате: что мы можем предложить тем инвесторам, которые могут появиться в Казахстане? В этом направлении многое нужно сделать — касательно условий ведения бизнеса, квалификации рабочей силы и т. д. По-прежнему много бюрократии, есть факты коррупции — все эти факторы хорошо известны. Думаю, внимание, которое власти Казахстана им уделяют, должно оставаться.
- А результат удовлетворяет? Можно ведь эти вопросы считать приоритетными на бумаге, а толку от этого мало.
- Внимание действительно есть, много говорится. Что касается результатов, то, несмотря на поступательное движение вверх в рейтинге Doing Business in Kazakhstan, практическая реализация оставляет желать лучшего. Налоговый режим, различные разрешительные процедуры… Потенциал для изменений достаточно большой. Это мы говорили о прямых инвесторах. А ведь есть еще и портфельные инвестиции. Здесь тоже ситуация не очень хорошая. Портфельных инвесторов, конечно же, интересует доходность и предсказуемость валютного курса, если они входят в тенговые инструменты. Национальный банк говорит, что пытается найти границы курса, но все равно неопределенность остается.
Резкие изменения валютного курса, которые произошли за последнее время, конечно, не способствуют привлечению портфельных инвесторов. И теперь, чтобы их найти, по тенговым инструментам нужно предлагать такие высокие ставки, которые окажутся неподъемными для отечественных эмитентов. Если, допустим, предложить 30-40%, то, может, кто-то и рискнет зайти со своими деньгами на короткий период. Но сможет ли дальше компания обслуживать такой долг? Если говорить о внутренних частных инвесторах, то практически единственный канал вовлечения их денег в экономику — это депозиты, которыми банки могут оперировать.
Но мы сталкиваемся с той проблемой, что население упорно сидит в долларовых депозитах. Несмотря на объявленную программу дедолларизации экономики. У банков есть ограничения по валютной позиции, получается, что отечественная финансовая система не может широко задействовать ресурсы населения. Определенные надежды связывались с программой «Народное IPO», было два выпуска — «Казтрансойла» и КЕGОС. Ценные бумаги «Казтрансойла» до сих пор служат альтернативой депозитам, с точки зрения доходности они выгоднее депозитов. По КЕGОС ситуация менее радужная, перспективы у компании менее понятные, чем у «Казтрансойла».
И следующие компании, которые планировалось выводить на «Народное IPO», пока задерживаются с выпусками. Так что привлечения широких масс к программе не произошло. Думаю, что в такой неустойчивой макроэкономической атмосфере инвестиционную культуру прививать казахстанцам достаточно сложно.
- Мы говорили об иностранных прямых инвестициях, портфельных инвестициях в ценные бумаги. Но есть еще инвестиции в стартапы. В нашей стране есть люди, которые заработали свои капиталы, а есть молодые предприниматели, которые запускают свои проекты. Вот как им встретиться?
- Думаю, что это поле для дальнейшего развития. В свое время запускались фонды прямых инвестиций, в частности «Сентрасом». В развитии этой индустрии в Казахстане участвовал ЕБРР. Я думаю, что у этого канала инвестиций хорошие перспективы. Но в этой сфере мы находимся в самом начале пути. Нужно придавать больше популярности этому виду деятельности, расширять масштабы. Территория у нас большая, регионы зачастую варятся в собственном соку, и широкого доступа к таким капиталам нет.
- А можно конкретно на вашем примере? Вот вы представляете инвестиционный фонд, что вас останавливает от финансирования стартапов?
- Если говорить о SB Capital, то инвестирование в стартапы не слишком соответствует профилю нашей компании, мы же не венчурный фонд. Мы обсуждали возможность поддержать те или иные проекты в регионах по сельскому хозяйству, энергетике, в том числе ветровой, мини-ГЭС. Велись переговоры с иностранными партнерами — рядом фондов, в том числе государственными китайскими. При этом SB Capital выступал в роли консультанта, который находил для таких проектов финансирование. Но должен сказать, что в последнее время SB Capital не слишком активно работает в этом направлении — компания не зарабатывает достаточно на такой консультационной деятельности, а с другой стороны, подготовка технико-экономического обоснования проектов отнимает много ресурсов.
- В чем сложность — сами проекты незрелые или инвесторы охладели к экономике Казахстана?
- Наверное, взаимный процесс. Зарубежные фонды несколько остыли, особенно если говорить о тех отраслях, в которых проекты не стандартизированы для работы с инвесторами. Это и сельское хозяйство, и энергетика. Инвестору нужно проходить много процедур, этапов согласования. Поддержка со стороны местных властей в регионах несколько снизилась, приоритет ушел в сторону решения текущих социальных вопросов. Ведь происходит бюджетная оптимизация. И у нас в SB Capital тоже прошла определенная оптимизация — сокращение затрат, изменение структуры. Поэтому приходится выстраивать приоритеты и какие-то направления деятельности приостанавливать. Это коснулось, в частности, тех проектов, которые в более благоприятные времена могли бы запуститься. Поэтому, когда мы говорим об инвестициях в стартапы, то, думаю, нужно селективно подходить к проектам. Какими бы энтузиастами ни были стартаперы, приходится все-таки достаточно консервативно оценивать их перспективы.
- Акиматам, насколько знаю, дали возможность оставлять больше налогов в местном бюджете. Я так думаю, это делается для того, чтобы местные власти стимулировали развитие бизнеса в своем регионе и расширяли тем самым налоговое поле. Я понимаю, что сейчас у всех плохо с бюджетами — на республиканском уровне, местном. Но если я как аким испытываю сложности с бюджетом, значит, возрастает значение местного бизнеса как источника пополнения казны. В моих интересах помогать ему развиваться, подводить инфраструктуру, предоставлять активы в пользование…
- Здесь существует временной разрыв между тем налоговым эффектом, который могут получить местные органы власти, и поддержкой, которую нужно оказывать предпринимательству.
- Конечно, здесь властям нужно думать долгосрочно.
- Безусловно. Кроме того, для стартовых проектов очень важны налоговые каникулы. Чтобы проект мог сначала встать на ноги и потом давать что-то в бюджет.
- А у нас таких каникул, к сожалению, нет.
- Как бы мы ни относились к идее государственного капитализма, сейчас, наверное, единственный источник больших и длинных денег — это финансы, которые идут по госпрограммам. И поддержка, которая оказывается через различные инструменты и каналы (фонд «Даму», холдинг «Байтерек», казахстанские банки и др.), очень важна. Другое дело, что нужно сегментировать и выстроить приоритеты. Здесь какие могут быть подводные камни? И «Даму», и банки привыкли работать со стандартизированной оценкой заемщиков.
Потребуется отойти от такого анализа и увидеть индивидуальные перспективы того или иного проекта. Многое зависит и от самих предпринимателей. Следует меняться не только тем, кто предоставляет ресурсы, но и тем, кто ищет финансирование. Вот торговля, оптовая и розничная, например, переходит на электронные технологии. Мобильная связь открывает большие возможности для электронной коммерции. И к нам такие презентации проектов поступали, переговоры велись, в том числе с мобильными операторами, но пока прорыва не произошло.
- Почему? Вы не видите, что на таких проектах можно достаточно зарабатывать?
- Этот момент есть. Плюс должна быть критическая масса потребителей таких услуг. Не только в Алматы, Астане и паре-тройке крупных городов Казахстана, но и шире. Знаю, есть ряд предпринимателей, которые связывают свои надежды с ЕАЭС, считая, что создание союза открывает для нас российский рынок, а он совсем другого масштаба и объема. И, конечно, нужно убирать налоговые и регулирующие барьеры, которые не позволяют локальным проектам развернуться. Если климат благоприятный, то даже небольшой бизнес может быть успешен и на маленьком пространстве — на уровне города или области. Пример — страны Балтии или Восточной Европы, там бизнесы ориентированы на локальных клиентов, будь то сельское хозяйство или пищевая промышленность.
- Складывается, на мой взгляд, парадоксальная ситуация: инвесторы неактивны в Казахстане, поскольку не видят привлекательной для себя маржинальности. При этом допускается девальвация тенге, усиливается налоговый прессинг, которые убивают доходность бизнесов. То есть мы видим негативный тренд и продолжаем рыть себе яму.
- Совершенно верно. Это к вопросу о контрцикличности фискальной или денежно-кредитной политики. Получается, те, кто эту политику проводит, мыслят краткосрочно, стремясь достичь устойчивости финансовой системы в настоящий момент. Это объективное противоречие, преодолеть его сложно.
- Объективное в каком плане?
- В том, что и у монетарных, и у фискальных властей есть свои задачи и свой мандат. Много говорится о том, что, может быть, Нацбанк должен взять на себя роль стимулятора экономического роста. Но ведь это достаточно сложно. Такого мандата у Нацбанка нет и никогда не было.
- Вы оправдываете действия госорганов?
- Я не оправдываю, а говорю, что есть объективная реальность, в которой монетарные или фискальные власти вынуждены работать. Необходим выход за горизонт краткосрочного видения, и он потребует…
- Решения вышестоящих начальников?
- Должно быть общее усилие. Поменять мандат Национального банка или задачи правительства очень непросто. Поэтому когда МВФ, Всемирный банк или рейтинговые агентства говорят о необходимости структурных реформ в Казахстане, то им легко советовать. Сторонний наблюдатель не связан обязательствами. А вот находясь внутри и работая ежедневно над выполнением текущих задач, провести эти реформы очень непросто. Вы сами знаете, как нелегко вырваться за рамки текущих дел.
- Сейчас в вас заговорил председатель Национального банка.
- Думаю, нет. Я просто представляю, что в условиях прессинга и непростой экономической ситуации меняться куда сложнее. Структурные реформы, наверное, лучше готовить в «тучные годы».
- Понятно, что в бюджете нет денег, но гасить пожар бензином чревато. Вот я вижу, что активно привлекаются кредиты от ЕБРР, АБР и других международных финансовых организаций. Наверное, это возврат к политике 90-х годов, когда Казахстан испытывал дефицит денег и вынужден был просить помощи у таких структур, как МВФ…
- Да, кредиты МВФ направляются напрямую именно на финансирование дефицита бюджета. До этого еще не дошло, но в принципе на поддержку структурных реформ деньги брать можно.
- Чем решать краткосрочные вопросы путем усиления налогового бремени, усугубляя тем самым проблему, может быть, правильнее активно задействовать международное финансирование? Получить долгосрочное и более дешевое финансирование. Как в 90-х годах и выходили из затруднительного положения.
- Да, этот канал нужно использовать. Другое дело, что в настоящее время международные займы Казахстану, насколько я знаю, чаще всего дают под инфраструктурные проекты.
- Но вот у ЕБРР есть программа по развитию предпринимательства в Казахстане.
- Да. У ЕБРР всегда была программа по поддержке МСБ, предоставление ему кредитных ресурсов и его институциональное укрепление.
- Если говорить о Евразийском союзе, то недавно вышло исследование ЕАБР (Евразийский банк развития), в котором говорится, что в Казахстане большие ожидания от инвестиций со стороны России. На ваш взгляд, на самом ли деле союз открывает для нас инвестиционные возможности или, наоборот, закрывает финансирование со стороны других стран, скажем, Европы и США, которые раньше активно вкладывали в нашу экономику?
- Мне кажется, однозначного ответа нет. Какие-то возможности по привлечению ресурсов этот союз нам дает. Ведь свободные средства у российских инвесторов есть и наверняка будут. Они объективно больше, чем у казахстанских. Если на одну чашу весов положить готовность к риску российских инвесторов, общую ментальность, исторические связи и методы ведения бизнеса, то она перевесит чашу с инвестициями из дальнего зарубежья.
Вопрос в том, как найти такой хороший проект, чтобы выгодно «продать» его российским инвесторам. С другой стороны, наверное, есть опасения у казахстанских предпринимателей, что союз ограничивает их интересы, потому что они имеют дело с экономической державой, которая стоит за спинами потенциальных партнеров из России. Они могут продавливать свои интересы в Казахстане, и кому-то это может не понравиться.
- И потом, продукция, произведенная на казахстанско-российском СП, может подпасть под западные санкции.
- Да, такой режим, введенный ЕС и США, наверное, имеет косвенный эффект. Но при этом, на мой взгляд, все равно западные политики четко разграничивают Казахстан и Россию…
- Но если создано СП, то чья продукция получается на выходе?
- Возможны варианты.
- В общем, как договоришься.
- Как договоришься, презентуешь и представишь. Кроме того, Казахстан подписал соглашение о вступлении в ВТО. Складывается ситуация, в которой действует много разнонаправленных факторов. То, какой вектор окончательно сложится, зависит в том числе и от деятельности самих предпринимателей.
- К счастью, пока не утихает деятельность иностранных компаний. Недавно хорошо прошел День германской экономики, в Астане был казахстанско-австрийский деловой форум, из Чехии приезжала большая делегация бизнесменов. Как вы оцениваете перспективы экономических связей Казахстана за рамками союза — они будут набирать силу?
- Если вернуться к периоду, когда Казахстан только объявил независимость и презентовал себя перед инвесторами как страна больших возможностей, то он уже прошел. Ожидать, что будет новая большая волна интереса к нашей стране, наверное, не стоит. При этом, безусловно, этот канал инвестиций нужно обязательно использовать. Если мы говорим о Западной или Восточной Европе, то те, кто здесь хотел работать, в той или иной форме уже присутствуют. Я сам общаюсь с людьми, у которых есть предприятия в Казахстане в сфере стройматериалов, транспорта, логистики. Очень важно не обескураживать таких инвесторов, которые уже открыты для контактов. Нужно, чтобы они по-прежнему работали с Казахстаном. Поэтому такие двусторонние встречи необходимы, чтобы приток частных инвестиций не прекращался.
- Сейчас Минфин ввел КПН на финансовую помощь головных офисов иностранных компаний своим представительствам в Казахстане, у иностранных инвесторов настроение, мягко говоря, испортилось. Что говорят ваши иностранные друзья и коллеги по поводу закручивания гаек?
- Налоговая реформа, достаточно радикальная, в текущей ситуации вызывает вопросы. За ней все внимательно следят — не только за тем, какие законы принимаются, но и за тем, как они будут исполняться на местах фискальными органами. Все в ожидании, не могу сказать, что это ожидание благостное. Ведь налоговый компонент в инвестиционном климате едва ли не самый важный.
- Но никто не сворачивает свою деятельность?
- Нет, до такого не доходит. Все в режиме ожидания. Многие из тех, с кем я беседую, работают в Казахстане не один год, знают наши реалии. В целом отношение все равно достаточно позитивное.
- Зарубежные компании создают здесь проекты, вы инвестируете, и, конечно, многое зависит от кадров. Как вы оцениваете уровень предпринимательской грамотности и качество проектов в Казахстане?
- Если сравнивать с периодом 10–15 лет назад, то качество подготовки проектов выросло. Появился большой слой молодых бизнесменов, аналитиков и финансистов, в том числе и с западным образованием, которые очень хорошо «препарируют» проекты, используют для этого современные математические методы. В том числе в SB Capital. Когда в 2013 году я присоединился к их команде, то был приятно удивлен уровнем аналитиков и финансистов. И это не исключение, если смотреть в целом по рынку. Я думаю, что уровень предпринимательства возрос, и мы уже не встречаемся с откровенной халтурой или незнанием, с которыми приходилось сталкиваться лет 15 назад. В то время могли принести описание проекта на полутора страничках, которое выглядело как благое пожелание.
- Если не секрет, на чем будет строиться стратегия SB Capital в 2016 году, чтобы преодолеть нынешний период неопределенности?
- Я говорил, что иностранные инвесторы в режиме ожидания. У нас он тоже будет сохраняться. При этом все равно выделяются отрасли, интересные для приложения усилий, такие как IT: SB Capital участвует в компании, которая объединяет несколько партнеров в сфере ИТ. Как ни удивительно, сельское хозяйство имеет потенциал. Мы когда в начале этого года обсуждали наш портфель проектов, то сельскому хозяйству уделили немалое внимание. Там можно довольно быстро получить экономические результаты. Поэтому будем там работать, в том числе с привлечением иностранных партнеров. Аналитики в SB Capital считают, что риски ведения бизнеса в Казахстане в целом высокие. Отсюда и режим ожидания, который снижает деловую активность в стране. Но на то и дано нам ожидание, чтобы надеяться на лучшее.
- Спасибо за интервью!
Просмотров материала: 1 871
